ИСТИНА

Единого свода параметров, по которым можно было бы создать универсальную лингвистическую типологию метафоры, не существует. Между тем отличие метафоры от метонимии в лингвистической аргументации уже и не нуждается. Однако есть особые случаи создания таких речевых конструкций, которые на поверхности языка выступают как метафоры, тогда как в основе их создания лежит метонимия. Предложенное Р. Якобсоном в одной из ранних работ понимание метафоры как «параллелизма, эллиптически сведенного к точке», считается некоторыми исследователями «не вполне прозрачной с точки зрения классической риторики трактовкой». Между тем в якобсоновской трактовке заложен глубокий смысл, но соотносится его трактовка лишь с одним типом метафоры, выделенным в рамках современной лингвистической концепции, которая была разработана Н.Д. Арутюновой и В.Н. Телия – с метафорой предикатной, или когнитивной, связанной с вербализацией невидимого мира и создающей его признаковую лексику. В таких контекстах, как Одиночество ест со сковородки (Т. Толстая), работает тот же самый механизм метафоризации метонимии. Н.Д. Арутюнова отмечает, что «переход признакового значения в идентифицирующее неблагоприятен для метафоры» и что такая метафора «обычно имеет искусственный характер». Следует отметить, что этот механизм срабатывает всегда, когда целое называется по его части, но частью является не предмет одежды, как в Старый тулуп крякнул, а гипостазированный параметр (например, мудрость), обрастающий своими вторичными предикатами: Когда обиженная мудрость пронзает мир колючим взглядом, остерегаться ее надо, где именем «мудрость» названа нарисованная сова со злым взглядом.