Аннотация:Известно, что в древнерусском языке подлежащее, соответствующее референтному участнику гораздо чаще опускалось, чем было выражено, см., например, статистику для первого лица единственного числа в Борковский 1949:94-95 – 75% невыраженных (похожие цифры для других лиц – там же, стр. 94-108). Более того, как отмечено в Горшкова, Хабургаев 1981:262, местоимение третьего лица в древнерусском (XI-XIV) вовсе отсутствовало, см. также Борковский, Кузнецов:321-322.
Позднее, после XIV в. (т.е. в старорусском) процент невыраженных подлежащих существенного снижается. Как указано в Борковский 1978:220, «К XVI в. употребление таких конструкций стало единичным – уже для того пе-риода о них можно говорить как о синтаксических архаизмах», см. также Choo 2003.
Процессу смены референциальной стратегии предшествовал распад системы форм прошедшего времени. Согласно Иванов 1990:327-337, оппозиция четырех временных форм (аорист, имперфект, перфект, плюсквамперфект), каждая из которых имела лично-числовое согласование, десемантизируется уже в древне-русский период и заменяется современными формами на -л-, лишенными показателей лица.
Похожие наблюдения были сделаны и для европейских языков. Так, например, английский и немецкий утрачивают нулевые подлежащие ок. XI в., см. van Gelderen 2011 и Axel 2007 соответственно. Тем же временем датируется исчезновение развитых форм лично-числового согласования в английском и появление синкретизма в выражении лица в немецком. Относительно последнего явления в Muller 2005 утверждается, что в данный период произошло критическое «обеднение» глагольной парадигмы, выразившееся в исчезновении противопоставления 1 и 3 лица в прош.мн. и сделавшее лично-числовой синкретизм системным явлением.
Русский язык утрачивает способность к выражению референтных нулевых подлежащих приблизительно к XVI в., непосредственно после распада лично-числового согла-сования, который, впрочем, не затронул форм настоящего и будущего времени. С одной стороны, это подтверждает связь между личным согласованием и наличием pro, с другой – требует уточнения подобной связи в четких синтаксических терминах.
Далее, в современном языке сохранилась имевшиеся в древнерусском нулевые нереферентные подлежащие 3 л. мн.ч. и развились генерические нулевые субъекты 2 ед. Это говорит о правомерности типологического подхода к pro как нулевым элементам с четко определенными функциями в духе Рицци.