Место издания:Издательство ФГБОУ ВО «ДонГУ» г.Донецк
Первая страница:2020
Последняя страница:222
Аннотация:Русский поэт Всеволод Николаевич Некрасов (1934–2009) в Мариуполе бывал с детства, а в последний раз — не позднее лета 1960 года («В … 45–47 уезжал к тете, маминой сестре, в Мариуполь, где, помню, первый раз за 4 года (41–45) наелся досыта. Туда же приезжал летом несколько раз до тетиной смерти (60)» ([1, c. 11]). Между тем Мариуполь присутствует в его стихах всю жизнь, начиная с текстов конца 50-х годов и до поздних поэм: «Памяти тети Маруси», выстраивавшейся с конца 1990 х и, судя по тому, что последняя известная нам редакция создана осенью 2008 го, за полгода до смерти ее автора, — принципиально незавершимой (при жизни поэта была опубликована одна из редакций поэмы, видимо, рабочая и не окончательная: [2]), и «какие были» ([3]).М.А. Сухотин, поэт и исследователь творчества Некрасова, разбиравший с 2009 года его архив, проследил, как мариупольская тема проходит через рабочие материалы Некрасова, проявляется в черновых набросках, и еще до появления поэм провоцирует формирование другой большой формы — цикла; это происходит в разные годы — и в начале 1960 х, после смерти «тети Маруси» (см.: [4]), но также и гораздо позднее, в моменты, которые поэт, видимо, воспринимал для себя как рубежные: в 1974 м (ему исполнилось 40 лет), в 1984 м (50).Наряду с произведениями, явно и целиком посвященными Мариуполю, есть, особенно среди написанного в последние годы жизни, и многочисленные упоминания о нем, точнее, называние его имени как возвращение к важнейшему и больному: о Мариуполе, месте, куда по разным причинам нельзя было вернуться, — сначала, видимо, по причинам личным, а потом уж и не только личным, Некрасову напоминал любой «город у моря», даже заведомо на него непохожий, как непохожа на промышленный Мариуполь (в котором, как писал молодой Некрасов, «у небе копоть, / в море уголь») курортная Анапа: «Она /Анапа / Она /Анапа /Она /Анапа /Она /Похожа тоже на Мариуполь /Анапа /тоже на берегу» (2005 г., не публиковалось; конечно, здесь само несходство подчеркивается, переживается и составляет лирический сюжет).Мария Филипповна Хлопик, врач-психоневролог, выпускница Харьковского женского медицинского института (1917), с 1930 года (и с 1944, вернувшись из эвакуации) работала в Мариуполе, в поликлинике при металлургическом заводе имени Ильича, была депутатом городского совета.Заметим, что ее домашнее имя, Маруся, в посвященной ее памяти поэме соотнесено с созвучным ее имени именем города и включено в характерный для поэтики Некрасова паронимический ряд; начавшись ее именем, им же поэма и заканчивается: в разных редакциях, несмотря на большую подвижность текста, в качестве финала удерживается:и тетя Марусякогда я к нейтеперь соберусьРискуя объяснять самоочевидное, скажем все же, что здесь, кроме, видимо, чувства вины (о том, чтобы съездить на могилу, фотография которой сохранилась в личном архиве, Некрасов вряд ли думал), — это «к ней» приобретает смысл свидания за пределами земной жизни, и этот смысл определяет и отношение к городу, — отношение, проявившееся в еще более поздних стихах.Послевоенный адрес М.Ф. Хлопик, важный для детских впечатлений поэта, — улица Семашко, дом 7; топография имеет значение для мариупольских стихов Некрасова, особенно для поздних больших текстов: там названы и Сартана (неподалеку от улицы Семашко: «и ветер / и перелетел / и пошел / пошел / пошел / по подсолнухам / подсолнухи там / та / кукуруза // сартана»), и, например, улицы Маркса и Садовая (в поэме «какие были»: «а как карла маркса / с горки как раз / выкатывалася так от / так и прямо втыкалася // пустыря не пустыря / а вроде / в ровное такое / в огромное… <…> здоровеньки булы- / жнички / такие / от такие дома / там/ а позади / садики / вулиця садовая / а в конце / в улице закат так закат // надо ж / и как закат / так / каждый раз / как раз оттуда и стадо / достаточно большое стадо // не маленькое /с травки там сухой какой никакой / и у в город / так от прямо iйшло // не пусто было / и пыль столбом / стояла // сияла // сила // малорОссия была //и молоко ж все ж-таки».В небольших тезисах невозможно описать мотивную структуру поздних поэм Некрасова о Мариуполе, — скажем здесь только, что она сложна и исключает по самому своему устройству доминирование публицистического высказывания, хотя и включает его как часть; Москве Мариуполь не только противопоставлен, и сближается с ней как пространство юности; зарево металлургического завода и предмет эстетического любования (в юности), и вызывает некоторые опасения (в старости): «дым / а мимо дыма / звезды // правда здорово // здорово-то оно здорово / да / но / вряд ли для здоровья». Соединение обычно не соединяемого в поэзии природного (высокого) и промышленного (грязного, «низкого») подчеркивается рефреном поэмы «Памяти тети Маруси»: «звездно паровозно» (в примечании к поэме Некрасов вспоминает студенческую песню, рифмовавшую «звездные» и «паровозные»: несмотря на всю свою видимую тривиальность, она для него не предмет эстетической оценки, а часть мира, лирически переживаемого в воспоминании, а заодно и честно фиксируемый источник паронимического ряда).Некрасовское отношение к Мариуполю как к месту, имеющему личное экзистенциальное значение, сформулировано в не публиковавшихся минималистских стихах лета 2007 года, в которых нет уже ни описания, ни оценки, а только жест указания на этот город как на важнейшее. А половину текста заняли многократно цитировавшиеся Некрасовым стихи забытого сейчас автора, источник которых нам, к сожалению, найти пока не удалось («…отличные строчки <…> Первое поэтическое впечатление от Мариуполя — эти две строки, сразу после войны прочел» [5, с. 70]И смотрит в небо МариупольНа огневые облака/Григорий Люшнин/ПомруА тутМариупольИ думаювот