ИСТИНА

Скандинавские украшения из гнездовских кладов Клады эпохи возникновения древнерусского государства отражают процесс аккумуляции сокровищ в руках высшего слоя аристократии и свидетельствуют об интенсивных экономических и культурных контактах жителей первых русских городов. Серебряные монеты и украшения кладов являются важным источником для определения путей поступления драгоценного металла и выявления особенностей формирования древнерусской денежно-весовой системы и ремесла (Корзухина, 1954). В состав восьми из десяти кладов, обнаруженных в Гнездове, входят около 200 высококлассных изделий, выполненных в техниках зерни и скани, литья и ковки. Морфологическое и стилистическое изучение украшений, большая часть которых принадлежит к женскому убору, позволяет проследить источники его сложения и региональные особенности. Шесть гнездовских комплексов (находки 1867, 1870, 1909, 1940, 1993, 2001 гг.) содержат 70 украшений, формы и типы которых хорошо известны в Скандинавии периода викингов. Они относятся к 6 категориям – это гривны, браслеты, перстни, фибулы, подвески и бусины. 63 предмета выполнены из серебра, 2 – из медного сплава, 5 – из золота. Некоторые серебряные украшения и круглая фибула из клада 1909 г. сохранили следы позолоты. Серебряные кованые гривны (2) из клада 1867 – исключительно редкие находки и практически не имеют аналогий в материалах Восточной Европы и Скандинавии. Об их северном происхождении свидетельствуют отдельные элементы декора – напускные тисненые бусины с филигранным орнаментом в виде волют - на одной и литые многогранные бусины и головки с пуансонным орнаментом, напоминающие подковообразные фибулы – на другой. Схожие по форме и орнаменту фрагменты украшений известны в Южной Швеции (Hårdh, 1976, taf. 54:I). Витые экземпляры (4) часто встречаются в древностях северного круга, однако гнездовские гривны отличаются от них оформлением концов, которые завязаны узлом на две стороны (неразъемная конструкция). Такой прием характерен для изготовления скандинавских витых и дротовых браслетов, но не шейных украшений. В самом Гнёздове помимо 6 находок из клада 1867 г. известны лишь так называемые железные гривны Тора (Novikova, 1992). Перстни и браслеты из кладов Гнёздова также относятся к «завязанноконечным». Последние соответствуют браслетам типа IA, широко представленным в кладах Скандинавии второй половины X – начала XI вв. (Hårdh, 1976). Подобные браслеты изредка встречаются и в древнерусских кладах второй половины X – рубежа X - XI вв. (Корзухина, 1954). Серебряные пластинчатые широкосрединные перстни входят в состав гнёздовских кладов 1909 и 2001 гг. В Скандинавии украшения этого типа встречены в комплексах того же времени, что и браслеты (Stenberger, 1958; Aiken, Arwidsson, 1986). За исключением гнёздовских, по два серебряных перстня оказалось только в двух из 11 древнерусских кладов второй половины X – рубежа X-XI вв. (Корзухина, 1954, № 14, 16). Круглые фибулы входят в состав 3 комплексов (клады 1867 г. - 2 экз., 1909 г. - 1 экз. и 1 находка 1940 года на территории Центрального городища). Две литые серебряные из клада 1867 года с накладными ажурными шишечками и фигурками животных (их относят иногда к «восточношведскому типу») имеют близкие параллели в составе нескольких скандинавских кладов второй половины X – первой четверти XI вв., но отсутствуют в древнерусских материалах (Stenberger, 1958; Capelle, 1962). Фибула из медного сплава (клад 1909 г.) относится к типу широко распространенных скандинавских украшений, бытовавших во второй половине X – начале XI вв. (Petesen, 1928, тип 117; Jansson, 1984, тип IIB1). Однако следует отметить, что в кладах Скандинавии этот тип фибул не встречается, а все известные находки связаны с погребениями. Такая же картина прослеживается и на Руси: фибулы типа 117 найдены в погребениях Приладожских, Владимирских и Гнёздовских курганов (Дедюхина, 1967). Четвертая фибула (комплекс 1940 г.), украшенная скано-зерненым орнаментом и аметистовой (?) вставкой в центре, может быть отнесена к редкому варианту типа Терслев с тремя волютами. Идентичный экземпляр обнаружен в богатом гнездовском погребении Ц-198, датируемом третьей четвертью Х века. Близкая аналогия происходит также из клада Собачьи Горбы в Новгородской области (Корзухина, 1954) . Согласно последней сводке по североевропейским украшениям в технике скани и зерни, сейчас известно 48 фибул типа Терслев, и только 3 экземпляра из Южной Скандинавии относятся к трехволютным (Eilbracht, 1999). Из Ютландии (Hjöriinge) происходит матрица для производства этих украшений (Duczko, 1992). Подвески гнёздовских кладов, входящие в состав находок 1867, 1940 и 1993 и 2001 гг., чрезвычайно разнообразны по форме, технике исполнения и декору. Они могут быть разделены на две группы: литые и скано-зереные. Большинство подвесок первой группы происходят из клада 1867. Круглые и фигурные подвески с зооморфным орнаментом в стилях Борре и Еллинг соотнесены с типами 155, 157, 159 по классификации Я. Петерсена и их вариантами, предложенными Й. Кальмером. По их наблюдениям, такие подвески распространены в Скандинавии в сер. X – нач. XI вв., в основном на территории Швеции и Норвегии, (Petersen, 1928; Callmer, 1989). Можно указать на близкий гнездовскому набор прорезных подвесок из шведского клада Ворбю сер. X в. Практически все украшения указанных типов встречены в погребениях и на поселениях от Ладожского озера до Среднего Поднепровья (Успенская, 1967). Но наиболее полный набор происходит из Гнёздова, где в погребениях и культурном слое поселения известны все варианты типов 155 и 159, выполненные из серебра и медных сплавов. Исключение составляют только подвески типа 157 с изображением двух симметрично расположенных драконов, единственная древнерусская аналогия которым происходит из более поздних слоев Новгорода Великого (Седова М.В., 1981). Из разряда уникальных - литая подвеска в виде «маски викинга» (клад 1867 г.). Не имея близких параллелей, по стилистике изображения она, несомненно, принадлежит к кругу скандинавских древностей. Серебряные позолоченные и золотые подвески из листового металла со скано-зерненым орнаментом в виде волют, спиралей и дуг (20 экз.) встречены в кладах 1867 и 1993 гг., а также комплекса 1940 г. Такие украшения известны в шведских, датских и польских кладах, а также в дружинных погребениях из Гнездова, Владимирской области, Тимерева и Чернигова. Две экземпляра относятся к редкому типу украшений с мотивом вихревой розетки. Это миниатюрное изображение щита – языческий амулет, помещавшийся в погребения скандинавских женщин (Новикова, 1998). Помимо гнездовских экземпляров известно 11 подвесок этого типа из погребений и кладов Швеции, Дании и Восточной Пруссии (Duczko, 1985). Среди подвесок гнездовского клада 1867 г. есть три уникальных экземпляра. Первый имеет типичную для скандинавских украшений конструкцию и необычный орнамент, в котором сочетаются мотивы, характерные для прикладного искусства острова Готланд и западного континентального искусства. Помимо Гнездова такой орнамент встречается на золотых брактеатах Готланда и на круглой серебряной подвеске из женского королевского погребения в шведской провинции Остерётланд (Duczko, 1983). Второй экземпляр - небольшая полая серебряная позолоченная женская фигурка из клада, превращенная в подвеску благодаря пробитому у ног изображения отверстию. Наиболее близкой аналогией этому типу скандинавских амулетов является объемная фигурка, найденная в Дании (Duczko, 1989). Третий экземпляр – очевидный гибрид скандинавского и славянского искусства зерни и скани. По конструкции подвеска идентична славянским лунницам. Геометрический зерненый рисунок на ушке – также типично славянская черта. Однако верхняя пластинка украшения с выпуклым позитивным рельефом получена с помощью специальной литой матрицы с контурным изображением двуглавой птицы. Использование рельефной матрицы – отличительный признак скандинавского искусства. Для него характерна также бессистемно напаянная зернь и использование гранул различного диаметра. Похожая по технике и стилю подвеска с одноглавой птицей происходит из Владимирских курганов. 8 экземпляров сферических бус орнаментировано филигранной проволокой с косой насечкой. Она образует спиральные завитки, которые дополняются крупной зернью на колечках. Этот тип бус характерен для кладов и погребений Скандинавии, Прибалтики и России (Duczko, 1985). Они имеют очевидное скандинавское происхождение и датируются второй половиной X в. К числу редких для Восточной Европы находок относятся три серебряные бусины, свитые из рубчатой проволоки (клады 1867, 1993 и 2001 гг.). Обычно веретенообразные бусины считаются определяющими для IX в., но в Скандинавии они встречаются в погребениях и кладах на протяжении всего X в. (Stenberger, 1958). Помимо Гнездова, на территории Руси они известны в Тимереве, урочище Плакун и на Белоозере. В проведенном Г.Ф. Корзухиной исследовании, остающимся по сей день единственным обобщением и единственной опубликованной сводкой древнерусских кладов, можно найти сведения примерно о 17 кладах IX – начала XII вв., содержавших скандинавские украшения или их фрагменты. За 50 с лишним лет, прошедших со дня публикации монографии, стали известны новые находки, в том числе сделанные в Поднепровье и на Северо-Западе. Среди них 2 новых денежно-вещевых клада из Гнёздова. В составе гнёздовских кладов оказывается сосредоточенной значительная часть предметов скандинавского происхождения X в., выполненных из драгоценных металлов. По концентрации этих находок Гнёздово может быть сопоставлено только с Киевом, на территории которого обнаружено не менее 5 кладов с серебряными и золотыми украшениями того же времени.