ИСТИНА

При восприятии произведения искусства, находящегося в коллекции того или иного музея, всегда возникает проблема оторванности памятника от своего, если даже не первоначального расположения и окружения, то хотя бы «естественной среды обитания». В случае буддийской скульптуры таковой «средой» является пространство буддийского храма, окружение другими статуями – ведь зачастую статуи коллекций музеев были «вырваны» из алтарных композиций, скульптурных групп. Наконец немаловажным представляется сакральный контекст, в котором пребывал образ. В данном докладе ставится задача воссоздать, хотя бы частично, контекст для одного памятника, находящегося в коллекции Государственного музея Востока – статуи бодхисаттвы Фугэн (Япония, кон. XII в.). Этот образ, скорее всего бывший частью триады Будды Шакьямуни, несмотря на множественные утраты и позднейшие добавления – редкий памятник своего рода, поскольку статуй бодхисаттвы Фугэн эпохи Хэйан (794-1185 гг.) такого масштаба сохранились единицы. Культ этого бодхисаттвы приходит в Японию именно в эпоху Хэйан, вместе с особым почитанием «Сутры лотоса», что отражается и в литературе данного периода – бодхисаттва Фугэн упоминается в романах-повестях, моногатари, («Повесть о Гэндзи», кон. X нач. XI вв., «Повесть о великолепии» (“Eiga monogatari”), первая треть XI – нач. XII вв.) и буддийских легендах о чудесах («Записи о чудесах “Сутры лотоса”, сотворенных ею в великой стране Японии», сер. IX в.). Таким образом, привлекая литературные источники и аналогичные памятники, мы попытаемся ответить на вопросы: какова была роль бодхисаттвы Фугэн в религиозной жизни общества эпохи Хэйан, и какова была специфика заказа и расположения статуй этого бодхисаттвы.