ИСТИНА

Как показала данная работа, «Книги памяти» жертв политических репрессий обладают достаточным информационным потенциалом для детального анализа социального портрета репрессированных в годы Большого террора и процессов 1937-1938 гг. Впервые было проведено сопоставление книг памяти «Бутовский полигон» с архивно-следственными делами. Был сделан вывод о том, что при проведении исследования стоит учитывать ряд особенностей «Книг памяти», однако в целом это вполне достоверный источник. Благодаря использованию «Книг памяти» в данном диссертационном исследовании впервые на базе 61 тыс. биографических справок были представлены в комплексе основные социальные характеристики репрессированных в ходе Большого террора в пяти регионах РСФСР. В целом исследование показало, что проведение репрессий в изученных регионах определялось решениями центральных властей. Массовые операции начались и завершились по указам из центра, определенные пики в арестах объясняются выделением местным властям новых лимитов или разрешением проводить тот или иной тип национальных операций. Тем не менее, определенная свобода в выборе жертв у руководителей регионов была. «Книги памяти» помогают выявить различия между теми, кого в НКВД намечали к арестам (бывшие «кулаки», члены антисоветских партий, активные «антисоветские элементы» из лагерей и тюрем и др. категории приказа №00447), и теми, кого в реальности они «изъяли» из общества, кого на самом деле больше всего затронул «Большой террор». Большинство пострадавших от репрессий были в возрасте 30-59 лет (73-77%), т.е. режим опасался тех, кто сформировался еще до 1917 г. Чаще всего арестованными были лица тех национальностей, которых в этом регионе проживало больше всего. Большинство репрессированных были плохо образованы – неграмотными, малограмотными или с начальным образованием (79%-88%), а также беспартийными (86-95%). В основном репрессированные были представителями рабочих профессий – колхозниками, рабочими и служащими (65-91%). Анализ частоты вынесения смертных приговоров показал, что чаще всего к высшей мере наказания – расстрелу – приговаривали лиц «инонациональностей», духовенство (так называемых «служителей религиозного культа»), пожилых людей. Реже, чем в среднем, к ВМН приговаривались молодые люди и колхозники. Большинство репрессированных в годы Большого террора были арестованы в 1937 г. – как в целом по стране (60%), так и в пяти изученных регионах (от 52% в Карелии до 77% в Горьковской области). Не случайно именно первый год проведения «массовых операций» в народной памяти стал именем нарицательным, характеризующим весь период. Самые суровые приговоры ожидали тех, кто был арестован в первые месяцы операции, а также в 1938 г. в тех регионах, в которых во второй год Большого террора задержания шли активно. Арестованным в 1938 г. приходилось существенно дольше, чем тем, кто был арестован в 1937 г., ожидать приговора. Таким образом, исследование показало, что «Книги памяти» позволяют довольно детально реконструировать социальный портрет жертв Большого террора и выявить некоторые черты репрессивной политики. Информационный потенциал статистики, полученной в результате анализа этого источника, оказался достаточно значимым. Именно обобщенные данные «Книг памяти», а не статистика НКВД (описывавшая тысячи арестованных «кулаков» и «белогвардейцев») позволяют понять, кто был в реальности «изъят» из советского общества в ходе Большого террора.